Без генштаба армии нет. Военные специалисты в корпусе генерального штаба ркка Офицеры причисленные к Корпусу офицеров генерального штаба

(то есть имевшие право со временем получить должность по Генеральному Штабу).

Однако это не означало, вопреки распространённому заблуждению, что все они служили в самом Генеральном Штабе (Главном управлении Генерального Штаба , ГУГШ) - службу они проходили непосредственно в тех формированиях , куда были откомандированы после окончания Академии, в основном в штабах частей и соединений . При этом они числились в списках чинов как по Генеральному Штабу, так и по тому роду войск , где служили непосредственно.

К наименованию чина офицеров после причисления к Генеральному Штабу добавлялось наименование последнего, например: «Генерального Штаба капитан », которое сохранялось и при повышении в чинах, на всё время состояния в списках Генерального Штаба.

В штабах (от военно-окружных - с г. до дивизионных), а также управлениях отдельных бригад , крепостей имелись специальные должности, которые должны были замещаться только чинами Генерального штаба.

См. также

Литература

• Сборник законоположений о Генеральном Штабе, исправленный и дополненный по 1-е января 1899 года / Сост. капитан Крылов - С.-Петербург: Военная типография (в здании Главного Штаба), 1899. - 145 с.
• Ганин А. В. О роли офицеров Генерального штаба в гражданской войне . Архивировано из первоисточника 25 августа 2011. Проверено 16 марта 2011.

Wikimedia Foundation . 2010 .

• Адъютант
• Мелитена

Смотреть что такое "Офицеры Генерального Штаба" в других словарях:

Офицеры Генерального штаба - Офицеры Генерального Штаба категория офицеров вооруженных сил причисленных к Генеральному штабу. История В Русской Императорской армии в последней трети XIX века начале XX века таковыми считались офицеры, окончившие полный курс… … Википедия

Академия Генерального штаба - Академия Генерального штаба, создана в 1832 как Императорская Военная академия, с 1855 Николаевская Академия Генерального штаба (в память императора Николая I), с 1909 Императорская Николаевская Военная академия. Готовила офицеров с высшим… … Энциклопедический справочник «Санкт-Петербург»

Академия генерального штаба - создана в 1832 как Императорская Военная академия, с 1855 Николаевская А. Г. ш. (в память императора Николая I), с 1909 Императорская Николаевская Военная академия. Готовила офицеров с высшим военным образованием и офицеров геодезистов. В… … Санкт-Петербург (энциклопедия)

Здание Генерального штаба - Здание Главного штаба. Август 2006 года. Здание Главного Штаба историческое здание, располагающееся на Дворцовой площади в Санкт Петербурге. Строительство здания продолжалось с 1819 по 1829 год. Архитектор: К. И. Росси. Скульпторы: С. С. Пименов … Википедия

Академия Генерального штаба (Российская империя) - У этого термина существуют и другие значения, см. Академия Генерального штаба. Императорская Николаевская военная академия (с 1909 года), Николаевская академия Генерального штаба (1855 г.), Императорская военная академия … Википедия

Николаевская академия Генерального штаба - Академия Генерального штаба высшее военное учебное заведение в Российской империи. Здание академии Суворовский пр., д. 32. Арх. Александр Иванович фон Гоген. Официальное название при создании Императорская военная академия, с 1855 года носила… … Википедия

Военная академия Генерального штаба Вооружённых Сил СССР имени Маршала Советского Союза К. Е. Ворошилова

Военная академия Генерального штаба Вооружённых сил СССР им. К. Е. Ворошилова - Военная академия Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации Год основания 1918 Расположение Москва Юридический адрес 119571, г. Москва, проспект Вернадского, 100 Военная академия Генерального штаба Вооружённых Сил Российской… … Википедия

Военная академия Генерального штаба - Вооружённых Сил Российской Федерации Год основания 1918 Расположение Москва Юридический адрес 119571, г. Москва, проспект Вернадского, 100 Военная академия Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации высшее военно учебное заведение … Википедия

Военная академия Генерального штаба ВС РФ - Военная академия Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации Год основания 1918 Расположение Москва Юридический адрес 119571, г. Москва, проспект Вернадского, 100 Военная академия Генерального штаба Вооружённых Сил Российской… … Википедия

Книги

• Финансы России XIX столетия. Том I , Иван Станиславович Блиох , И. С. Блиох – выходец из семьи польских евреев, крупнейший российский банкир, совладелец железных дорог, один из основателей движения борьбы за мир в Европе, поддерживал развитие сионизма.… Серия: Издатель: Книга по Требованию , Купить за 1691 руб
• Финансы России XIX столетия. Том III , Иван Станиславович Блиох , И. С. Блиох – выходец из семьи польских евреев, крупнейший российский банкир, совладелец железных дорог, один из основателей движения борьбы за мир в Европе, поддерживал развитие сионизма.… Серия:

Главная Энциклопедия Словари Подробнее

ОФИЦЕР ГЕНЕРАЛЬНОГО ШТАБА (О. ГШ)

1) в рус. армии и армиях ряда европ. гос-в (Австро-Венгрии, Великобритании, Германии, Франции) со 2-й пол. 18 в. - офицер, окончивший Акад. Генштаба и причисленный к Генштабу. О. ГШ замещали соответств. должности в центр. органах воен. упр. и нижестоящих штабах. Составляли обособл. корпус офицеров, выделялись из общего порядка прохождения воен. службы, имели особенности в форме одежды, преимущества в службе и др.; 2) в Кр. Армии в Вел. Отеч. войну - представитель Генштаба в войсках. В функции входило: информирование Генштаба об обстановке, проверка выполнения приказов и директив, оказание помощи штабам и др. До июня 1943 существовала самостоят. группа О. ГШ, до янв. 1946 корпус офицеров - представителей Генштаба (126 чел.); 3) в ВС РФ – неофиц. название офицеров, проходящих службу в управлениях Генштаба ВС. Установлены нарукав. знаки различия по принадлежности к Генштабу ВС РФ и знак отличия О.ГШ.

Подготовка офицеров в Академии Генерального Штаба в России (1856-1914 гг.)

Организация управления армией и внешняя разведка являются важнейшими компонентами сильного государства. Не был исключением в этом и XIX век с его постоянным противостоянием великих держав во всех уголках мира. Одной из таких держав являлась Российская империя, с её огромной территорией и со стремлением иметь своё влияние везде, где это было возможно. Именно в XIX - начале XX вв. в империи происходили постоянные изменения в сторону усовершенствования как подготовки высшего командного состава, так и организации управления армией в мирное и военное время, а так же внешней разведки, которая к началу Первой мировой войны из «зародышевой» формы в начале XIX века превращается в мощную организованную (хотя и не без изъянов) структуру. Наиболее подготовленными к несению службы в разведке и в органах высшего военного управления в России зачастую являлись офицеры, окончившие Академию Генерального штаба (далее – АГШ). ">

В научной литературе данная тема не получила достаточной разработки. Из дореволюционных авторов стоит выделить исследование Н. Глиноецкого, в котором дан очерк развития АГШ до начала 80-х гг. XIX в. В советское время спектр исследований расширился. Появились статьи, в которых изучались различные аспекты подготовки офицеров (преподавание истории, топографическое образование и т. п.). Однако в них не всегда давались объективные оценки, принижалась роль тех или иных личностей в истории АГШ. Российские издания 90-х гг. ХХ – начала ХХI вв. также имеют значительный недостаток в виде пафосности изложения материала, и зачастую их авторы некритически относятся к исследуемым документам.

В качестве источников при написании данной статьи были использованы опубликованные документы, воспоминания офицеров, окончивших АГШ, документы Российского государственного военно-исторического архива (далее – РГВИА).

Исторически сложилось так, что в Российской империи, в отличие, например, от Германии, долгое время не было органа, называемого Генеральным штабом (далее – ГШ). Под ГШ подразумевался прежде всего корпус офицеров, специально подготовленных для несения службы по ГШ. Служба требовала от исполнявших её офицеров специальных знаний и умений. Поэтому в 1832 г. по инициативе генерала А.-А. Жомини и с одобрения императора Николая І была основана АГШ, получившая название Императорская военная академия. Её главной задачей было поставлено “образование офицеров к службе ГШ” и распространение военных знаний в армии. Возглавил АГШ генерал-адъютант И.О. Сухозанет, занимавший пост её директора до 1854 г. и сыгравший немалую роль в том, что подведомственное ему заведение не пользовалось большой популярностью в офицерской среде. Первоначально число принимаемых в АГШ офицеров было установлено в 25 человек. ">

До середины 50-х гг. АГШ находилась в процессе своего становления. Преподававшие в ней профессора самостоятельно разрабатывали читаемые курсы, опробуя их на слушателях; устанавливались формы учебного процесса, причём большое внимание уделялось теории, часто оторванной от практики, что приводило к однобокости подготовки офицерского состава. Не способствовало популярности АГШ и то, что по её окончании офицеры не имели никаких преимуществ в продвижении по службе. Причисление к ГШ осуществлялось лишь на открывавшиеся вакансии квартирмейстеров при штабах корпусов и армий, а попасть на службу в центральные военные учреждения сразу после окончания обучения можно было лишь имея высокопоставленных покровителей. К тому же офицерам ГШ не давали в командование отдельных воинских частей (лишь по производстве в генерал-майоры офицер ГШ мог получить командование бригадой), что делало их зачастую обыкновенными канцеляристами, оторванными от нужд армии. Всё это способствовало снижению количества поступавших в АГШ, а, следовательно, негативно отражалось на комплектовании корпуса офицеров ГШ. Так, за период с 1832 г. по 1850 г. в АГШ поступили 410 человек, а окончили лишь 271. 1851 г. стал ярким показателем кризиса как в подготовке кадров в АГШ, так и в системе подготовки и использования офицеров ГШ в армии в целом. В этом году в АГШ обучались лишь 10 офицеров, а вновь поступивших на 25 вакансий было 7 человек. ">

Поражение в Восточной войне 1853-1856 гг. во многом явилось следствием слабой подготовленности корпуса офицеров ГШ к исполнению своих функций. Низкая практическая подготовка и недостаточное знание военных реалий многими офицерами ГШ и, наконец, недокомплект штабов специально подготовленными кадрами негативно отразились на действиях российской армии. После окончания войны, с 1856 г., начинается серия преобразований, направленных на качественное улучшение подготовки офицеров ГШ и на увеличение их количества. Первым шагом явилась реформа высшего военного образования в целом. Ещё в 1855 г. АГШ была переименована в Николаевскую академию Генерального штаба и вошла (наряду с Артиллерийской и Инженерной академиями) в состав созданной Императорской военной академии, и подчинена начальнику Главного штаба военно-учебных заведений. В 1856 г., для привлечения офицерских кадров в ГШ, были учреждены должности начальников дивизионных штабов и их помощников, комплектовавшиеся штаб- и обер-офицерами ГШ. Штабы дивизий и корпусов было решено комплектовать исключительно офицерами, прошедшими курс АГШ. Все эти меры расширяли возможности применения выпускников АГШ по службе ГШ и призваны были популяризовать службу ГШ в среде офицерского корпуса с целью поднять образовательный уровень последнего. Важным решением стала отмена ограничений на поступление в АГШ. Уже в 1856 г. к приёму явилось 74 офицера – “цифра неслыханная с основания Академии”. ">

Однако во второй половине 50-х гг. преподавание в АГШ, по-прежнему, оставалось недостаточно качественным. От офицеров требовалось заучивание догматических положений, схем, их не приучали к творческому мышлению при решении задач, связанных с реальной боевой обстановкой. По словам учившегося в АГШ в 1854-1856 гг. М.И. Венюкова, под названием “топография”, например, офицеры изучали “только искусство употреблять съёмочные инструменты в поле, но не искусство характеризовать рельеф местности”. Зато большое внимание уделялось внешнему лоску офицеров (форме, выправке, знанию парадного прохождения войск и т. п.). В самой АГШ царила нездоровая моральная атмосфера, во многом являвшаяся наследием как “николаевской эпохи” в целом, так и управления И.О. Сухозанета, в частности. Главное внимание при последнем обращалось на дисциплину, а не на науку. По его словам, “сама наука в военном деле не более, как пуговица к мундиру; мундир без пуговицы нельзя надеть, но пуговица не составляет всего мундира”. В своей деятельности директор следовал именно этому принципу, обращая главное внимание на дисциплину и деспотически устанавливая курсы, подавляя при этом инициативу Совета (органа, заведовавшего общим направлением хода обучения) и Конференции АГШ (в неё входили профессора и штаб-офицеры, заведовавшие обучающимися). “Служба (в АГШ – О.Г.) вообще, – писал в своих воспоминаниях М.И. Венюков, – имела характер хождения на задних лапках, причём те, которые преуспевали в этом искусстве, были […] и прочнее других поставлены”. “Естественно, – продолжал тот же автор, – что мы, ученики, научались чуть ли не прежде всего теории штабных интриг […], причём старший класс, естественно, превосходил младший по бесцеремонности происков, так что одни и те же люди, бывшие в младшем классе порядочными товарищами, в старшем уже становились порядочными подлецами”. Все эти черты в дальнейшем переносились и на служебные отношения. “Это была школа интриганов, тем более вредная, что её воспитанники всегда готовились занимать и часто занимали высокие места на государственной службе […]. Происки, лицемерие и измена были привычки армейской жизни”. К сожалению, все эти недостатки окончательно не были устранены даже к началу ХХ в., что весьма негативно отражалось на корпусе офицеров ГШ в течение всего рассматриваемого периода. ">

Цель АГШ оставалась прежней – образование офицеров ГШ и распространение военных познаний. При этом в задачи её входило: “а) приготовлять офицеров собственно для службы ГШ; б) образовывать способных деятелей и впоследствии руководителей государственных геодезических работ и съёмок; в) преподавать известному числу офицеров Михайловской артиллерийской и Николаевской инженерной академий курс высшей тактики и стратегии […]; г) распространять военные познания […]”.

К поступлению в АГШ допускались, за некотоорым исключением, офицеры не моложе восемнадцати лет, “отличные по способностям, трудолюбию, прилежанию к наукам, нравственности и поведению”. При этом поступавшие должны были прослужить в офицерском чине не менее двух лет. Желавшие обучаться в АГШ сначала сдавали предварительные экзамены при корпусных (с введением в 1864 г. военно-окружной системы – при окружных) штабах, после чего выдержавшие экзаменовку, направлялись в Санкт-Петербург для сдачи вступительных экзаменов в АГШ. Система начисления баллов была громоздкой. Поступали в АГШ лишь те офицеры, которые получали по всем экзаменационным предметам средний балл не ниже восьми (при двенадцатибальной системе). Они считались принятыми в Теоретический класс или допускались (если изъявляли такое желание) к переводному экзамену в Практический класс. ">

Занятия в АГШ длились два года. Все преподаваемые дисциплины делились на основные и вспомогательные. К первым относились: тактика начальная и высшая со строевым уставом и практическими занятиями, стратегия и военная история, военная администрация, военная статистика, геодезия и русский язык. Ко вторым: полевая и долговременная фортификация с практическими занятиями, артиллерия, политическая история, законоведение, иностранные языки. Первый год офицеры обучались в Теоретическом классе (отделении), слушая лекции по основным и вспомогательным дисциплинам. В летние месяцы офицеров обучали топографическим съёмкам на местности. Последнее было особенно необходимо, т. к. будущие офицеры ГШ должны были уметь характеризовать рельеф местности даже не имея под рукой специальных инструментов. Здесь всё зависело от преподавателей и от характера местности, где проводились съёмки. К сожалению, большая часть офицеров “так и оставалась недоразвитой в смысле умения характеризовать снимаемую местность в немногих, более выдающихся, чертах, уходя в подробности”. Тот же М.И. Венюков в качестве примера подготовки офицеров в АГШ приводит пример начальника Военно-топографического отдела Туркестанского военного округа С.И. Жилинского, издавшего в 1873 г. карту российского Туркестана, на которой реки поднимались как горы. По окончании съёмок следовали переводные экзамены в Практический класс, причём переводились туда лишь офицеры, сдавшие все экзамены по первому (средний балл по всем главным предметам не менее десяти, а по вспомогательным не менее девяти, причём “ни в одном из главных предметов не менее девяти баллов, и ни в одном из вспомогательных не менее семи”) и второму (средний балл – не менее восьми и шести соответственно; по русскому языку и тактике обязательно не менее восьми баллов) разрядам. Офицеры, имевшие после сдачи экзаменов более низкие баллы, отчислялись от АГШ в свои полки.

В Практическом классе офицеры под руководством профессоров самостоятельно занимались разработкой заданных тем по военным наукам, составляли разного рода военно-статистические описания, упражнялись в практической съёмке. По окончании второго года обучения и сдачи выпускных экзаменов, офицеры разделялись на три разряда. Окончившие по первому разряду (средний балл по главным предметам не менее десяти, а по вспомогательным – не менее девяти, причём по каждому из главных предметов не менее девяти, а по каждому из вспомогательных не менее семи баллов) при выпуске получали следующий чин и зачислялись в ГШ с правом ношения особого аксельбанта. Через год по прикомандированию к ГШ они могли получить следующий чин, если в течении шести месяцев со дня их выпуска из АГШ “сверстники их, служащие в полках, батальонах или батареях, будут произведены на вакансии в тот чин, который каждый из вышеупомянутых офицеров (ГШ – О.Г.) получил за успехи в науках”. Преимущество это предоставлялось лишь тем офицерам, которые оставались после окончания АГШ на службе в ГШ. Офицеры второго разряда (средний балл по главным дисциплинам не менее восьми, а по вспомогательным – не менее шести; при этом по русскому языку и тактике обязательно не менее восьми баллов) зачислялись в ГШ только по собственному желанию. Повышение в чине предусматривалось лишь для офицеров артиллерии и инженерных войск. Офицеры гвардии приобретали старшинство в своём прежнем чине. Наконец, офицеры, окончившие АГШ по третьему разряду (средние баллы ниже восьми и шести соответственно)отчислялись к прежним местам службы и в ГШ зачислены быть не могли. ">

Особая подготовка офицеров производилась на Геодезическом отделении АГШ. Это отделение было открыто в 1854 г., а в 1856 г. было утверждено Положение о нём, согласно которого отделение имело целью “образовать способных деятелей и впоследствии руководителей государственных геодезических работ и съёмок и в то же время приготовить их к службе по ГШ”. Приём офицеров производился через год по двенадцать человек. Однако на первых порах это правило нарушалось. В 1854 г. на Геодезическое отделение поступило три офицера, в 1856 – ещё три сразу на второй курс, таким образом, в 1856 г. окончили двухгодичный курс в АГШ и направлены в Пулковскую обсерваторию шесть офицеров. Офицеры, обучавшиеся на Геодезическом отделении, освобождались от изучения вспомогательных наук и слушали следующие курсы: 1) в Теоретическом классе: а) (вместе с остальными офицерами) тактику, военную администрацию, высшую геодезию, топографию, занимались черчением; б) (в меньшем объёме) военную историю; в) (отдельно от остальных офицеров) курс сферической и практической астрономии; 2) в Практическом классе: а) (вместе с прочими офицерами) историю новейших походов, стратегию, военную статистику; б) (в меньшем объёме) решали задачи по тактике и военной администрации; в) (отдельно) высшую геодезию и занимались геодезическими вычислениями, картографическими работами и черчением. По окончании двухгодичного курса в АГШ все офицеры Геодезического отделения, окончившие по первому и второму разрядам (правила разделения по разрядам были те же, что и у остальных офицеров, с тем лишь отличием, что к числу главных предметов для офицеров Геодезического отделения относилась ещё и астрономия), командировались в Николаевскую главную обсерваторию, сохраняя все права и преимущества, предоставлявшиеся при выпуске офицерам ГШ. При обсерватории офицеры обучались ещё два года, слушая курс высшей геодезии с применением его на практике. По окончании курса при обсерватории вместо экзамена офицеры разрабатывали решение больших геодезической или астрономической задач (письменно и посредством производства наблюдений). Эти задачи с аттестацией профессора и с заключением директора обсерватории затем направлялись к начальнику АГШ для доклада начальнику Главного штаба по военно-учебным заведениям. Окончившие полный курс Геодезического отделения офицеры зачислялись в особый разряд офицеров Корпуса военных топографов (далее – КВТ) – геодезистов. Основными их задачами были производство геодезических и астрономических работ, организация и управление этими работами в КВТ. При этом геодезисты числились и по ГШ. ">

В целом, основные изменения в подготовке офицеров в АГШ до начала 60-х носили экспериментальный характер, однако показали необходимость их дальнейшего проведения с целью подготовки высококачественных кадров штабных работников и военачальников. ">

С вступлением в 1861 г. на должность военного министра Д.А. Милютина в среде военного руководства России возобладала точка зрения, что АГШ должна “сделаться аппликационной школой”, по подобию французской. Предполагалось, что АГШ должна выпускать офицеров, которые не только хорошо знают теорию военного дела, но и умеют практически решать сложные вопросы управления войсками, мыслить соответственно складывающимся обстоятельствам. Поэтому в системе подготовки офицеров ГШ произошли новые изменения. Начало новой эпохи в жизни АГШ ознаменовалось назначением в 1862 г. на пост её начальника генерал-майора А.Н. Леонтьева. В ходе общей реформы ГШ в 1863 г. была ликвидирована Императорская военная академия. АГШ была выделена в самостоятельное военно-учебное заведение и переподчинена генерал-квартирмейстеру Главного штаба Е. И. В. (с ликвидацией последнего в 1865 г. – начальнику Главного штаба (далее – ГлШ)). Её основной задачей стала подготовка офицеров для службы по ГШ. Были повышены требования при приёме в АГШ. В частности, желавшие поступить в академию офицеры должны были иметь стаж службы в войсках не менее четырёх лет, из которых не менее двух – на строевых должностях. Время, проведённое офицерами в отпусках, или при исполнении нестроевых должностей или должностей личных адъютантов, из расчёта исключалось. К тому же начальники частей, где служили желавшие поступить в АГШ офицеры, должны были представлять в АГШ характеристики о нравственности офицеров, их усердии в службе и пр. Военным министром была поставлена задача “дать офицерам ГШ более средств к ближайшему ознакомлению со службою войск, их бытом и потребностями, а с другой стороны, приобрести в них хорошо подготовленных деятелей по всем частям военной администрации”. Таким образом, АГШ должна была превратиться в узкоспециализированное военно-учебное заведение. Этим было вызвано и уменьшение числа принимаемых в неё офицеров.Уставом 1868 г. их количество было ограничено пятьюдесятью. Всего же в АГШ должно было обучаться 100 человек (из них 20 – на Геодезическом отделении). В дальнейшем это число было пересмотрено в большую сторону, прежде всего из-за недостатка офицеров ГШ, т. к. вышедшее в 1865 г. “Положение для ГШ” расширило круг применения последних, дав им право занимать должности не только по штату и по ГШ. Если в период с 1855 г. по 1860 г. АГШ окончили 268 человек (включая и отчисленных по различным причинам), то с 1861 г. по 1865 г. – 240, а с 1866 г. по 1875 г. – лишь 214. Этот недокомплект негативно сказался перед войной 1877-1878 гг. с Турцией, когда АГШ вынуждена была произвести ускоренный выпуск офицеров для замещения вакансий в штабах воинских частей и соединений. ">

Направленность АГШ на подготовку исключительно офицеров ГШ вызвала и пересмотр преподавания основных дисциплин. В 1865 г. тактика, стратегия и военная история были объединены в рамках одной кафедры военного искуства. Было устранено деление тактики на низшую и высшую, увеличено количество часов на её преподавание, значительно большее внимание стало уделяться вопросам воспитания войск. Читавший тактику в 1860-1869 гг. М.И. Драгомиров основной упор делал не на заучивание слушателями правил для действий, а на исследование, развивая у них способность к творческому мышлению. Все изучаемые дисциплины по-прежнему делились на основные и вспомогательные. К первым относились: тактика, стратегия, военная история, военная администрация, военная статистика, геодезия, картография и топография. Ко вторым: сведения из артиллерии, инженерного дела, политическая история и языки. При этом количество профессоров было сокращено с восемнадцати до четырнадцати. Курс Геодезического отделения был усилен физико-математическими дисциплинами. Прием слушателей сюда производился через год, но не по 12, а по 10 человек. В программе появился новый курс – картография, причём при её изучении предпочтение отдавалось практическим занятиям. Офицеры занимались картографическими работами в разных частях империи и вне её (составление карты Средней Азии, Европейской Турции, орографической карты России и др.). В целом, выпускники Геодезического отделения пореформенного периода были подготовлены лучше своих предшественников. Именно в 60-80 е гг. отделение окончили такие в будущем известные исследователи, как А.А. Тилло, К.В. Шарнгорст, И.И. Померанцев, Д.Д. Гедеонов и др. В 1866 г. для офицеров, окончивших АГШ, был введён особый нагрудный знак в виде государственного герба в серебрянном лавровом венке. ">

Усиление практической стороны подготовки офицеров в АГШ выразилось во введении в 1869-1870 учебном году дополнительного полугодичного курса. Окончившие два курса офицеры переводились на третий, где за полгода они должны были сомостоятельно разработать и устно защитить две темы по военной истори и военному искусству, а также письменно – по стратегии, статистике и администрации. Одновременно, в связи с расширением программ по стратегии и тактике, в курс обучения была включена военная игра как метод практического обучения офицеров способам вождения войск в условиях боевых действий. Все вышеизложенные нововведения способствовали улучшению качества подготовки будущих офицеров ГШ. При этом количество слушателей АГШ сохранялось небольшим ввиду жёсткого отсева при вступительных экзаменах и в ходе обучения. Так, в начале 1869-1870 учебного года в АГШ было 70 офицеров, из которых в течение года 4 были отчислены, 27 окончили дополнительный курс, а вновь поступили в 1870 г. 27 человек, и т. о. к началу 1870-1871 учебного года в АГШ состояло по-прежнему 70 офицеров. А в августе 1873 г. на приёмный экзамен явились 43 офицера, из которых 13 не сдали его, таким образом число поступивших ограничилось 30. ">

В начале 70-х гг. был внедрён ещё ряд нововведений, призванных усилить практическую подготовку офицеров к будущей службе по ГШ. С 1873 г. стали практиковаться полевые поездки офицеров ГШ, в которых участвовали и офицеры артиллерийских и инженерных войск. Поскольку в военное время офицер ГШ “должен явиться с возможно большим навыком в рекогносцировках различного рода, в оценке местности, ориентировке на ней, то именно в этом и надо практиковать его в мирное время”, – писал в одной из своих работ известный военный историк Н.П. Глиноецкий. Кроме вышеуказанных целей, полевые поездки предназначались для сбора на месте сведений для составления обзоров российских границ, как наиболее вероятных театров военных действий. Полевые занятия продолжались около трёх недель и являлись хорошим методом обучения молодых офицеров ГШ ориентировке на местности, управлению ходом предполагаемого сражения, взаимодействию отдельных родов войск на поле боя. Первая такая поездка в составе пяти партий (от ГлШ, Варшавского, Виленского, Киевского и Кавказского военных округов) состоялась в 1873 г. Важным нововведением, позволявшим приблизить будущих офицеров ГШ к нуждам армии и дать им возможность развить свои тактические способности, стал приказ по военному ведомству от 14 августа 1872 г. Этим приказом каждый офицер ГШ по окончании АГШ был обязан в течение года командовать ротой или батальоном, либо эскадроном или дивизионом в кавалерии. В дальнейшем, правда, исполнение данного приказа породило сложности. Многие офицеры, не желали командовать ротой (эскадроном), поскольку роль командира здесь требовала активного участия. Поэтому такие офицеры дожидались производства в штаб-офицеры, занимая должности адъютантов, после чего получали в командование сразу батальон (дивизион), где должность командира не требовала больших затрат энергии. Такое положение не могло устраивать военное руководство страны. Приказом №236 по военному ведомству за 1873 г. было установлено, что до зачисления на должности командиров полков и начальников дивизионных штабов офицеры ГШ обязаны командовать ротами, эскадронами или батареями один год. Таким образом, желавшие продолжить офицерскую карьеру вынуждены были предварительно познакомиться со службой обер-офицерских чинов армии, что зачастую в лучшую сторону отражалось на их подготовке к занятию в будущем высоких командных постов. ">

Наконец, в 1871-1872 учебном году были окончательно пересмотрены и утверждены все программы академического курса. В число главных предметов вошли: военная история, стратегия, тактика (теоретическая и полевая (занятия военной игрой)), военная статистика, геодезия и картография, черчение и съёмка. К вспомогательным относились: фортификация, артиллерия, политическая история, физическая география, русский язык, иностранные языки (французский, английский, а с нового учебного года – немецкий), верховая езда. Занятия на дополнительном курсе включали в себя устные ответы на две темы (по военному искусству и военной истории) и решение в письменной форме стратегической задачи. ">

Таким образом, преобразования середины 60-х – начала 70-х гг. хотя и привели к сокращению числа выпускавшихся из АГШ офицеров ГШ, но значительно повысили качество их подготовки. В целом, эпоха пребывания Д.А. Милютина на посту военного министра, а А.Н. Леонтьева – на посту начальника АГШ (1862-1878 гг.) по праву считается эпохой наивысшего расцвета АГШ. В это время она стала военно-научным центром империи, поскольку здесь преподавали ведущие профессора и учёные. Так, работа профессора кафедры военной истории и стратегии Н.С. Голицина “Всеобщая военная история” стала первым не только в России, но и в Европе научным трудом подобного рода. Учебники и труды профессоров АГШ Г.А. Леера, М.И. Драгомирова, И.В. Левицкого по стратегии и тактике, Н.Н. Обручева по статистике, А.К. Пузыревского по военной истории, И.М. Зайцева по военной администрации являлись образцовыми для своего времени. Офицеры ГШ, получившие образование в АГШ в 60-е – середине 70-х гг., значительно отличались в лучшую сторону от своих предшественников. Развитое творческое мышление, опыт командования низшими звеньями армии, инициатива – всё это выгодно отличало их. Именно на этих офицерах ГШ лежало дальнейшее совершенстование войск и проповедование новых взглядов на развитие армии и военного дела в печати. “В мирное время, – говорил М.И. Драгомиров, – офицеров надо учить тому только, что нужно для войны”. В 60-х – 70-х гг. АГШ строго придерживалась этого принципа, и лучшим показателем результатов такой подготовки офицеров ГШ стала российско-турецкая война 1877-1878 гг., где корпус офицеров ГШ проявил свои лучшие способности, во многом обеспечив успех российской армии. Однако эта война выявила и недостатки в подготовке офицеров ГШ. В частности, при мобилизации обнаружилась нехватка офицеров на должности по ГШ. Ускоренный выпуск из АГШ позволил ликвидировать недостаток, но уже в конце войны проявилась тенденция к увеличению количества слушателей АГШ и допуска в неё офицеров – участников боевых действий. Этим был вызван циркуляр по ГлШ №42 от 11 февраля 1878 г., в котором рекомендовалось допустить в текущем году к поступлению в АГШ офицеров Действующей армии, прослуживших в офицерских чинах не менее четырёх лет (а год на войне считался за два), а ближайшим начальникам последних содействовать своим подчинённым во всём.

В целом, смена руководства в АГШ и в военном министерстве в конце 70-х – начале 80-х гг. привела и к постепенной смене приоритетов в отношении АГШ. В последующие годы наблюдалось постепенное возвращение к преобладанию принципа, что АГШ должна являться очагом распространения военных знаний в армии. Не удивительно, что в 80-90-е гг. наблюдался рост числа окончивших её (в 1876-1880 – 238 человек, в 1881-1885 – 292, в 1886-1890 – 256). Приём в АГШ был увеличен до 100 офицеров, при сохранении старых преподавательских штатов, что привело к ухудшению качества практических занятий обучающихся. В 1883 г. было принято решение принимать в АГШ офицеров, прослуживших в чине уже не менее трёх лет, из которых два года – обязательно в строю, а с 1884 г. к поступлению в АГШ стали допускаться офицеры в звании до поручика гвардии и штабс-капитана армии включительно. Однако о том, что определённой линии в реформировании преподавания в АГШ и в подготовке офицеров ГШ не было, свидетельствует последовавшее в 1887 г. уменьшение количества принимаемых до 70 человек. При этом популярность АГШ в среде армейского офицерского корпуса оставалась весьма высокой. Прежде всего потому, что служба по ГШ во многом способствовала быстрому продвижению по службе. К началу 90-х гг. число офицеров, выдержавших приемные экзамены в АГШ превышало количество имевшихся вакансий. Так, в 1890-1892 гг. в среднем на 70 мест приходилось 150 офицеров.

1889 год стал переломным в истории АГШ. Место начальника, вместо занимавшего этот пост с 1878 г. М.И. Драгомирова, занял генерал от инфантерии Г.А. Леер – в 60-70-е гг. выдающийся военный учёный в области стратегии и философии войны. Однако, как заметил окончивший АГШ в 1899 г. А.И. Деникин, “старился учитель, – […] старились и приёмы военного искусства, насаждаемые Академией, отставали от жизни”.

Ещё в конце 60-х гг. конференция АГШ, обеспокоенная уменьшением количества абитуриентов, обратилась за разъяснением причин подобного положения к начальникам войсковых частей и соединений. Большинство из них указывало на то, что основной причиной является увеличение срока предварительной службы до четырёх лет, “т. к. четыре года эти служат преимущественно к тому, что офицеры отвыкают от занятий науками”. Тем на менее, изменения срока предварительной службы в чине не последовало. Лишь в 1883 г. срок выслуги в чине был уменьшен до трёх лет. На основе Положения 1893 г. цели АГШ вновь поменяли местами. На первое место было поставлено распространение военного образования среди офицеров армии. Поэтому произошли изменения и в правилах приёма и обучения офицеров. Два класса АГШ были предназначены для распространения высших военных знаний в армии в целом, а дополнительный курс – специально для подготовки офицеров ГШ. Общее число обучающихся офицеров было доведено до 314 человек (включая и 14 человек на Геодезическом отделении (приём по 7 человек через год)). Выпуск из АГШ положено было проводить по окончании двух классов. Окончившие их офицеры получали высшее образование, право на ношение нагрудного знака и право на ускоренное производство в штаб-офицеры. Лучшие выпускники переводились в третий класс а окончив его и пройдя цензовое командование, зачислялись в ГШ.

Сначала желавшие поступить в АГШ сдавали предварительные экзамены при штабе военного округа, в котором они проходили службу. После успешной сдачи следовали вступительные экзамены в самой АГШ. Оценивание производилось по принятой ещё в 50-е гг. двенадцатибальной системе. Отсев был весьма жёстким. По словам А.И. Деникина, он выражался приблизительно следующими цифрами: держало экзамен по округам 1 500 офицеров, на экзамен в АГШ допускались 400-500, поступали 140-150, на третий курс переходили 100, из них причислялось к ГШ 50. Но это не отпугивало поступавших. Окончание АГШ открывало широкую дорогу для службы не только по военному ведомству, но и по ведомству внутренних дел и даже народного просвещения. Академический дух, описываемый в середине 50-х гг. М.И. Венюковым, во многом сохранился и в конце века. “Обширная сеть из протекций, родственных связей, дружеских отношений, знакомств, интриг и прямой подлости была связана с поступлением в академию и обучением в ней”, – писал в своих воспоминаниях учившийся в АГШ в 1895-1898 гг. А.А. Самойло. “Здесь расцветали и разносились по всей армии чувства, ничего общего не имевшие с крепкой товарищеской спайкой, доверием и уважением к ГШ как “мозгу” армии”. Об академической жизни, как о борьбе за существование, говорит в своих воспоминаниях и А.И. Деникин. Возможно, именно поэтому в армии к генштабистам многие относились чуть ли не с презрением или с плохо скрываемой завистью. За ними прочно установилось прозвище “моментов” из-за пристрастия многих из них к выражениям типа “надо поймать момент”, “это момент для атаки” и т. п. Второе их прозвище – “фазаны” – привилось, видимо, из-за яркой парадной формы.

Преподаваемые дисциплины сохраняли прежнее разделение на основные и вспомогательные. В 1898 г. в число первых была введена история военного искусства России. Третий курс включал в себя самостоятельную разработку трёх тем, полученных по жребию: одну – по теоретической разработке какого-нибудь военного вопроса; другую – по самостоятельному изучению какой-либо кампании; третью – по самостоятельной разработке какой-либо стратегической операции на заданном театре военных действий. По каждой теме офицер делал перед комиссией из профессоров АГШ сорокапятиминутный доклад, используя при этом подготовленные им заранее карты, чертежи, таблицы и т. п.

Главными недостаткам АГШ к началу ХХ в. были академичность большинства основных курсов, оторванность их от практики, а также сложная система оценивания знаний, в которой учитывались при начислении среднего балла даже десятые и сотые доли баллов, что давало возможность отдельным преподавателям, искусственно занизив оценку по своему предмету, разрушить судьбу чем-то не угодившего им офицера даже на последнем году обучения. Отсталость курсов проявлялась, например, в том, что изучая военную историю России, слушатели не имели представления о последней российско-турецкой войне 1877-1878 гг., поскольку она в плане не предусматривалась. Ещё одной “особенностью” академического образования была “страсть к красивой отделке чертежей и схем, нередко без учёта их внутреннего смысла”. ">

К концу 90-х гг. назрела необходимость преобразования академических курсов и преподавания в АГШ в целом. Этим было вызвано создание Комиссии для определения статуса АГШ. В результате работы Комиссия пришла к выводу, что необходимо увеличить специальную подготовку с целью превращения АГШ в школу офицеров ГШ с ограничением количества слушателей. АГШ должна была подготавливать то количество офицеров, которое было необходимо на данный момент. ">

В начале ХХ в. в АГШ на всех курсах (включая и Геодезическое отделение) обучались в среднем по 330-340 офицеров, имелась обширная библиотека. Для АГШ был построен комплекс зданий на Преображенском плацу в Санкт-Петербурге. Однако колебания в среде военного руководства империи при определении статуса АГШ, частые смены начальников, исповедовавших порой совершенно противоположные взгляды, отрицательно сказались на качестве подготовки офицеров ГШ. К тому же атмосфера АГШ оказывала негативное влияние на моральный облик оканчивавших её офицеров, для которых “были весьма характерны разъедавшие эту среду интриги и высокомерие”. Плохое влияние на воспитание офицеров оказывало и то, что выходцы из знатных родов пользовались (вне зависимости от их профессиональных качеств) поблажками как при обучении, так и при зачислении на командные посты. В 1898 г. на пост начальника АГШ был назначен генерал-лейтенант Н.Н. Сухотин. Он попытался разрушить систему преподавания военной науки, которая долгое время воспитывала генштабистов-теоретиков, терявшихся при первом же соприкосновении с практикой. Он увеличил число и значение полевых поездок летом и тактических задач зимой. Однако здесь он натолкнулся на скрытое сопротивление старой профессуры. В 1901 г. Н.Н. Сухотина сменил генерал от инфантерии В.Г. Глазов, который, выполняя указания военного министра об уменьшении нагрузки на обучаемых офицеров, по существу свёл на нет все положительные начинания своего предшественника, предельно сократив объём практического курса на втором году обучения. Вновь произошла переориентация АГШ на подготовку офицеров преимущественно к службе по ГШ, при этом сохранялся академизм большинства курсов. Вот как оценивал академическое образование окончивший АГШ еще при Н.Н. Сухотине А.А. Игнатьев: “При всех её недостатках, академия всё же готовила бесспорно квалифицированные кадры знающих и натренированных в умственной работе офицеров. Бесспорно, деятельность Сухотина сказалась, и наш выпуск был, во всяком случае, более подготовлен к боевой работе, чем предыдущие. Мы были невеждами в социальных вопросах. В военном отношении наше сознание было отравлено позиционными, пассивно-оборонительными тенденциями. Мы не вполне были ориентированы в современных технических средствах войны”. Эта неподготовленность в дальнейшем не замедлила проявить себя в период российско-японской войны 1904-1905 гг. ">

Война 1904-1905 гг. стала “моментом истины” для АГШ. Поражение России в ней было во многом обусловлено недостатками в подготовке офицеров ГШ. Особенно много нареканий вызывали составленные перед войной топографические карты театра боевых действий, а неудовлетворительная организация военной разведки (как до войны, так и во время её) привела к тому, что армия и военное руководство имело мало достоверных сведений о противнике. После войны были созданы две комиссии (при АГШ и ГШ) с целью выяснить причины недостатков и определить формы и методы подготовки офицеров. Несмотря на то, что было признано, что подготовка преподавания страдает излишней теоретичностью, а курсы стратегии и тактики явно устарели, меры к исправлению сложившейся ситуации приняты не были. Единственным изменением стало введение в 1907 г. письменных экзаменов для поступления в АГШ при окружных штабах. Причиной инертности, видимо, была очередная смена руководства АГШ. В январе 1907 г. генерала от инфантерии Н.П. Михневича, активно пытавшегося разобраться в причинах кризиса подведомственного ему заведения, сменил на посту начальника генерал-лейтенант Д.Г. Щербачёв. К тому же неустойчивым было положение ещё одного сторонника реформ – начальника Главного управления ГШ генерал-лейтенанта Ф.Ф. Палицина. Постоянные перестановки и борьба за власть в среде высшего военного руководства сыграли плохую роль в деле реформирования подготовки офицеров ГШ. ">

В конце 1908 – начале 1909 гг. произошла очередная серия изменений в высшем военном руководстве страны. Новым военным министром стал генерал В.А. Сухомлинов. Человек, не лишённый способностей, он отличался властолюбием и вместе с тем поразительным легкомыслием, однако своей бодростью и неизменным оптимизмом нравился императору Николаю ІІ. Бывшее с 1905 г. независимым от Военного министерства, Главное управление ГШ (в ведении которого находилась и АГШ) с 1908 г. вновь было включено в состав последнего, а начальник ГШ подчинён военному министру. Всё это сказалось и на АГШ. В конце июля 1909 г. было высочайше утверждено новое положение об АГШ. Она переименовывалась в Императорскую николаевскую военную академию. Само название позволяет судить о главном назначении данного высшего военного учебного заведения – давать офицерам российской армии высшее военное образование. Помимо этого, АГШ должна была комплектоваться офицерами, окончившими её по первому разряду. Корпус офицеров ГШ должен был развивать трудами профессоров военную науку, а также распространять литературно-учёными работами военные знания в армии (приказ по военному ведомству № 344 от 31 июля 1909 г.). АГШ подчинялась начальнику ГШ. Штат обучающихся был определён в 314 человек, причём ежегодно должно было приниматься число офицеров, недостающее до комплекта. Приём в Геодезическое отделение осуществлялся через год, не более семи офицеров. Обучение длилось два года и девять месяцев: младший и старший годичный классы и дополнительный девятимесячный курс. На Геодезическом отделении обучение продолжалось четыре года: по году в младшем и старшем классах и два года практического обучения при Николаевской главной обсерватории в Пулкове. Окончившие его прикомандировывались к Топографическому управлению Главного управления ГШ. Такое положение сохранялось до 1912 г., когда последовало изменение статуса окончивших Геодезическое отделение офицеров. Приказом № 497 от 10 сентября, по окончании полного четырёхгодичного курса по первому разряду они зачислялись в Корпус военных топографов, в разряд геодезистов. Окончившие по второму разряду отчислялись в свои части. При этом все они пользовались правом на ношение шитья ГШ на мундирах и ускоренным чинопроизводством. Эта мера должна была усилить Корпус военных топографов офицерами с высшим военным образованием. ">

Был расширен академический курс АГШ. Он включал в себя преподавание следующих предметов: стратегия, тактика, служба ГШ, военная история, общая история военного искусства и в России, общая военная администрация, военная статистика, сведения по артиллерийской и инженерной части, военно-морское дело, геодезия и картография, съёмки с черчением, политическая история и иностранные языки. Кроме того, офицеры обучались верховой езде, а в летние месяцы занимались полевыми съёмкой и тактическими занятиями. На Геодезическом отделении к основным предметам добавлялись астрономия (теоретическая и практическая), геодезия (высшая и низшая) и физическая география. В АГШ могли читаться и необязательные курсы. Права офицеров при выпуске определялись разрядами: первый – для получивших в общей сложности от десяти баллов и выше; второй – менее десяти баллов. Лучшие из окончивших курс, награждались медалями: золотой, большой и малой серебрянными, и их имена заносились на почётные доски. Окончившие полный курс АГШ приобретали права: на ношение знака, на получение годового оклада жалования, на четырёхмесячный отпуск с сохранением содержания (кроме офицеров гвардии), право на перевод в другие части и роды войск и на очередные ордена (окончившие АГШ по второму разряду не могли быть награждаемы орденами). Окончившие по первому разряду офицеры должны были отбывать лагерный сбор в условиях службы ГШ, после чего отчислялись в свои части. Окончившие по второму - отчислялись в части сразу по окончании АГШ. За каждый год обучения в АГШ офицеры должны были прослужить в армии полтора года. Напраленность обучения, определение объёма преподавания тех или иных предметов и т. п. были возложены на Конференцию АГШ, в состав которой входили все преподаватели АГШ, её начальник и начальник ГШ, имевший право решающего голоса. При АГШ имелись канцелярия, хозяйственный комитет, манеж для обучения верховой езде, библиотека, Суворовские церковь и музей. Помимо этого, при АГШ имелись интендантский курс (в 1912 г. преобразован а Интендантскую академию) и курс восточных языков (открыт в 1883 г. при курсе восточных языков Министерства иностранных дел, первый выпуск в 1886 г.). За период с 1900 по 1914 гг. количество слушателей АГШ колебалось от 283 (в 1905 г.) до 355 (в 1910 г.) человек. ">Несмотря на все недостатки, АГШ давала оканчивавшим её офицерам широкое военное образование и весьма солидную базу для дальнейшего совершенствования полученных знаний. Популярность АГШ в армии оставалась в начале ХХ в. высокой, а расширение приёма офицеров в АГШ позволяло снабжать вооружённые силы России высококвалифицированными офицерами. Так, в 1908 г. среди командующих военными округами окончившие АГШ составляли 70 %, среди командующих армейскими корпусами – 53 %, начальников пехотных дивизий – 51,7 %, кавалерийских дивизий – 36,4 %, командиров отдельных бригад – 33,7 %, линейных бригад – 21,7 %, командиров пехотных полков – 27,2 %, командиров кавалерийских полков – 13,7 %, командиров казачьих полков – 3,5 %. К началу Первой мировой войны из 36 командиров корпусов АГШ окончили 29; из 51 начальника дивизий с высшим военным образованием 46 окончили АГШ; из числа командиров полков с высшим военным образованием 59 человек (или 39 %) получили его в АГШ. Таким образом, с одной из задач – распространение высшего военного образования среди офицеров армии – АГШ справлялась успешно. ">

В целом, можно сказать, что АГШ с 1856 г. по 1914 г. прережила несколько этапов своего существования. При этом менялся взгляд на профиль АГШ. Вначале это была высшая школа для подготовки офицерских кадров и кадров для ГШ. В 60-70-е гг. АГШ стала рассматриваться исключительно как источник пополнения корпуса офицеров ГШ, что вызвало уменьшение количества принимавшихся в неё офицеров, но повысило качество выпускников. В конце 80-х-90-е гг. АГШ вновь приобретает статус высшего военного учебного заведения предназначенного прежде всего для распространения высшего военного образования в армии. Однако академичность и теоретичность читаемых в ней курсов, отсталость их от новых веяний в военном искусстве, а также борьба и интриги в среде военного руководства страны в конце 90-х гг. ХІХ в. – в первые гг. ХХ в. привели к тому, что выпускники АГШ (особенно призванные нести службу по ГШ) часто мало соответствовали возлагаемым на них обязательствам. Российско-японская война стала толчком для новых реформ, непосредственно затронувших АГШ. Были окончательно определны её приоритеты – распространение высших военных знаний в армии и подготовка офицеров ГШ. К началу Первой мировой войны АГШ являлась центром военно-научной жизни России со стройной системой подготовки кадров. Многие из её выпускников проявили себя как талантливые военачальники и государственные деятели. В заключение уместно привести здесь слова одного из таких выпускников АГШ – А.И. Деникина: “Загромождая нередко курсы несущественным и ненужным, отставая подчас от жизни в прикладном искусстве, она (АГШ – О.Г.) всё же расширяла неизмеримо кругозор наш, давала метод, критерий к познанию военного дела, вооружала весьма серьёзно тех, кто хотел продолжить работать и учиться в жизни. Ибо главный учитель всё-таки жизнь”. "> ">

Canadian American Slavic Studies. – 2005. – Vol. 39. – № 2-3. – Р. 137-157

Примечания

Прежде чем приступить к изложению вопроса о привлечении в Красную Армию самой ценной и подготовленной части офицерского корпуса русской армии - корпуса офицеров Генерального штаба, коротко остановимся на том, что же представляла собой эта составная часть Генерального штаба, тем более что в советской историографии имеется лишь ряд статей автора монографии по истории Генерального штаба русской армии в интересующий нас период 52 . Некомпетентность же в этом вопросе приводит некоторых авторов подчас к серьезным ошибкам. Так, Н. Д. Салтыков в своей книге «Докладываю в Генеральный штаб» (М., 1983. С. 252) ошибочно утверждает, что термин «офицер Генерального штаба» в 1941 г. звучал «непонятно и странно. В Красной Армии такой службы не было и к ней не готовили».

Генеральный штаб - высший орган управления русской армии - представлял собой совокупность управления: центрального (Главное управление Генерального штаба - далее ГУ ГШ) 53 и местного, от штабов военных округов до управлений отдельных бригад включительно (Войсковое управление генерального штаба - ВУГШ) 54 , а также корпуса офицеров Генерального штаба, успешно окончивших полный курс Академии Генерального штаба (с 31 июля 1909 г. она стала именоваться Николаевской военной академией, 8 августа того же года к ее названию было добавлено слово «императорская» (далее: Военная академия)), «причисленных» к Генеральному штабу, а затем «переведенных» в него (объяснение этих терминов см. ниже) 55 . Фамилии этих офицеров включались в издававшийся ежегодно «Список Генерального штаба» (последний вышел в 1917 г.), который, по существу, являлся списком корпуса офицеров Генштаба на соответствующий год. При этом в «Список» помещались фамилии не только тех офицеров, которые проходили службу на должностях Генерального штаба (в ГУГШ или ВУГШ), но и вообще всех, кто когда-либо прослужил на должностях Генерального штаба не менее трех лет, а затем перешел на другую службу (часто не имевшую ничего общего не только со службой Генерального штаба, но и с военной службой вообще). Однако, согласно особым положениям, за этими лицами было оставлено право по-прежнему состоять в корпусе офицеров Генштаба, носить присвоенный им мундир и быть включенными в указанный выше «Список».

К приему в Военную академию допускались обер-офицеры всех родов войск гвардии и армии 56 , для чего требовалась выслуга в офицерском чипе не менее трех лет (из них не менее двух лет - на строевой должности), положительная аттестация, годность по состоянию здоровья и успешная сдача экзаменов. Общее число обучающихся в Военной академии определялось в 314 человек 57 . Поэтому к приему допускалось ежегодно лишь число офицеров, недостававшее для установленного контингента (в среднем 70 человек). Отсюда - достаточно сложные предварительные письменные экзамены при штабах военных округов 58 и особенно вступительные устные экзамены в Военной академии, в результате которых многие офицеры, даже успешно сдавшие письменные экзамены, не проходили по конкурсу. Обучение в Военной академии включало два класса - младший и старший (по году каждый) и дополнительный курс (9 месяцев), предназначавшийся для специальной подготовки к службе Генерального штаба 59 . Но на дополнительный курс переводилось только такое число офицеров, окончивших два класса Военной академии по 1-му разряду 60 (по старшинству среднего балла), которое ежегодно определялось военным министром в зависимости от имевшихся в Генеральном штабе вакансий. Остальные офицеры, окончившие два класса Военной академии как по 1-му, так и по 2-му разрядам, получали серебряный академический нагрудный знак и откомандировывались в свои части 61 . Им предоставлялись значительные преимущества по службе (в частности, производство в подполковники после 3-летнего пребывания в чине капитана вместо 8-10 лет).

Офицеры, успешно закончившие дополнительный курс Военной академии, состоявший из самостоятельной разработки трех тем (военно-исторической, по военному искусству и стратегической), и зарекомендовавшие себя благонадежно с политической и нравственной стороны, получали право на «причисление» к Генеральному штабу 62 . Это была особая категория офицеров, учрежденная сверх чинов, занимавших в Генеральном штабе штатные должности, для пополнения ежегодной убыли в Генеральном штабе и усиления его состава в военное время. Но «причислялось» к Генеральному штабу только такое число офицеров, окончивших дополнительный курс Военной академии, сколько имелось вакансий в Генеральном штабе 63 ; остальные офицеры откомандировывались в свои части. В связи с этим хотелось бы подчеркнуть, что «причисление» к Генеральному штабу, как правило, зависело лишь от успешного окончания Военной академии и не связывалось с происхождением или социальным положением офицера. Поэтому нам представляется бездоказательным утверждение, содержащееся в книге «Главнокомандующий всеми Вооруженными Силами Республики И. И. Вацетис» (Рига, 1978. С. 14), что Вацетис в 1909 г. успешно окончил Военную академию, но не был «причислен» к Генеральному штабу, «куда попадали главным образом представители аристократии». Дело обстояло иначе: Вацетис не был «причислен» к Генеральному штабу не потому, что он действительно не принадлежал к «аристократии», а потому, что окончил Военную академию предпоследним (52-м из 53-х), а в Генеральный штаб были «причислены» только 42 офицера (а затем еще четверо, но также с более высоким, чем у Вацетиса, средним баллом) 64 .

«Причисленные» к Генеральному штабу офицеры распределялись по военным округам (преимущественно пограничным) и прикомандировывались к соответствующим окружным штабам «для всестороннего испытания соответствия их службе Генерального штаба». Правом на «перевод» в Генеральный штаб по мере открытия вакансий пользовались лишь офицеры, «причисленные» к Генеральному штабу и успешно отбывшие в полном объеме положенный ценз, остальные откомандировывались в свои части б5 . «Переведенный» в Генеральный штаб офицер получал значительные преимущества по службе. Так, в мирное время офицер Генштаба получал полк, как правило, через 15-17 лет службы, на что даже выдающиеся строевые офицеры, но без академического диплома могли рассчитывать только через 25 лет. Для офицеров Генштаба была открыта широкая дорога не только в армии, но и вне военного ведомства.

* Составлено по: Список Генерального штаба. Пг., 1914. С. 755-779. В списке также значатся фамилии 196 обер-офицеров, «причисленных» к Генеральному штабу в 1911-1914 гг. (Там же. С. 625-692). В скобках - фактическое количество офицеров Генштаба. См.: Там же. С. 697-714; Общий список членов Главного управления Генерального штаба. СПб., 1914., Кавтарадзе А. Г. Войсковое управление Генерального штаба русской армии//Воен.-ист. журн. 1978. № 6. С. 81.

** В число 852 - количество офицеров Генштаба по штату - не входят должности преподавателей военных наук в военных и специальных училищах (на 18 июля 1914 г. их было 49) (ЦГВИА. Ф. 2000. Оп. 2. Д. 2883. Л. 221).

Накануне первой мировой войны, на 18 июля 1914 г., в корпусе офицеров Генштаба состояло 1135 человек (в том числе 425 генералов, 472 штаб- и 238 обер-офицеров).

Данные табл. 10 свидетельствуют о том, что вопросами непосредственной подготовки России к войне занимались всего 713 офицеров Генштаба, в том числе 120 генералов, в то время как в Германии - 228 офицеров, в том числе 5 генералов, во Франции - 285, в том числе 1 генерал и т. д. 66 Кроме того, 279 офицеров Генштаба, в том числе (и это особенно важно) 257 генералов, проходили службу на должностях, замещение которых офицерами Генштаба по штату не предусматривалось.

Из сказанного выше можно сделать следующие выводы: 1) характерной особенностью корпуса офицеров Генерального штаба русской армии была его огромная численность; 2) распределение офицеров Генштаба по должностям показывает, что лишь 28% генералов (т. е. замещавшие должности Генерального штаба в ГУГШ и ВУГШ) занимались вопросами, которые были непосредственно связаны с подготовкой страны к войне; 3) положение, при котором 60% генералов Генштаба русской армии не служили на должностях Генерального штаба, свидетельствует о том, что они, отнюдь не довольствуясь исполнением службы по своему прямому назначению, стремились к монополизированию командных функций, результатом чего явился «захват» ими высших командных должностей от командира корпуса и выше; 4) гипертрофия корпуса офицеров Генерального штаба русской армии состояла также в том, что значительное число его генералов занимали в различных центральных и местных управлениях как военного, так и других ведомств высшие административные должности, многие из которых не имели ничего общего не только со службой Генерального штаба, но и вообще с военной службой 67 .

Поэтому неудивительно, что в то время (особенно в гражданской части русского общества) имело место отождествление понятия «Генеральный штаб» (т. е. высший орган, предназначенный для разработки планов подготовки страны к войне) со всем корпусом офицеров Генерального штаба (который часто именовали «Генеральным штабом»), и прежде всего с той его частью, которая занимала высшие военные, административные (а при самодержавии и придворные) должности в стране. В силу того что все состоявшие в корпусе офицеров Генерального штаба были связаны общностью высшего военного образования, службой (в том числе и в далеком прошлом) по Генеральному штабу, формой одежды и занесением в ежегодно составлявшийся «Список Генерального штаба», широкое общественное мнение, не сведущее в тонкостях особенностей службы Генерального штаба, допускало расширительное толкование понятия «Генеральный штаб», приписывая этому органу военного управления такой характер деятельности, которым Генеральный штаб никогда не занимался.

С началом мобилизации в июле 1914 г. занятия в Военной академии прекратились и в ее помещении был развернут госпиталь. Слушатели, перешедшие на дополнительный курс (118 человек) и в старший класс (99 человек), были откомандированы в свои части, где, как правило, стали отличными командирами рот и батальонов. Профессорско-преподавательский и учебно-административный состав, оставшийся после формирования Временного управления Военной академии, отчислялся на должности военного времени 68 .

Однако, как показали дальнейшие события, решение о прекращении занятий в Военной академии было ошибочным: расширение масштабов войны и ее продолжительность потребовали новых формирований, в результате чего уже через год обнаружился острый недостаток офицеров Генштаба, особенно на младших должностях. Это вызвало необходимость во изменение существовавших правил прохождения службы офицерами Генштаба принять ряд срочных мер по пополнению корпуса офицеров Генерального штаба 69 . Но и эти меры не позволяли восполнить недостаток; к лету 1916 г. выяснилось, что только 50% наиболее важных штабных должностей в полевых штабах Действующей армии замещено офицерами Генерального штаба. В связи с этим начальник штаба верховного главнокомандующего генерал М. В. Алексеев в письме военному министру генералу Д. С. Шуваеву № 2172 от 18 апреля 1916 г. предложил открыть в Военной академии курсы военного времени для «теоретической подготовки офицеров, предназначенных для... обер-офицерских должностей Генерального штаба в полевых штабах» 70 . Это предложение было принято, и после обсуждения его основных вопросов в штабах армий и фронтов, а также в Главном управлении Генерального штаба 30 октября 1916 г. Николай II утвердил «Положение об ускоренной подготовке офицеров в императорской Николаевской военной академии в течение настоящей войны». В учебно-административный состав Военной академии были привлечены офицеры Генштаба из Действующей армии, пробывшие на театре военных действий непрерывно с их начала и получившие боевой опыт как на должностях Генерального штаба, так частью и строевых - в должности командира полка. Исполняющим должность начальника Военной академии был назначен Генштаба генерал В. Н. Петерс (Камнев).

1 ноября 1916 г. начались занятия на подготовительных курсах 1-й очереди, куда было командировано с фронта 240 офицеров. 15 января 1917 г. окончившие эти курсы 237 офицеров были направлены в Действующую армию для замещения младших должностей Генерального штаба в полевых штабах, как заместители тех офицеров, которые предназначались для командирования в Военную академию на подготовительные курсы 2-й очереди и в старший класс 1-й очереди. К 1 февраля 1917 г. в Военную академию из Действующей армии прибыло 339 офицеров: в старший класс 1-й очереди - 86, на подготовительные курсы 2-й очереди - 253. Цель открытия старшего класса состояла в том, чтобы, во-первых, довершить подготовку находившихся в Действующей армии офицеров, прошедших в мирное время младший класс Военной академии, и, во-вторых, довершить подготовку офицеров, окончивших во время войны подготовительные курсы 2-й, 1-й, а если потребуется, и 3-й очереди. Цель учреждения подготовительных курсов 2-й очереди состояла в том, чтобы «подготовить контингент слушателей для старшего класса академии, если бы последний пришлось открыть во вторую очередь с 1-го сентября 1917 года» 71 .

Занятия на подготовительных курсах 2-й очереди продолжались три месяца (с 1 февраля по 25 апреля 1917 г.), 1 мая 1917 г. состоялся выпуск 233 офицеров. Что касается старшего класса 1-й очереди, то занятия в нем продолжались с 1 февраля по 4 мая 1917 г., и 13 июня состоялся выпуск (с одновременным причислением к Генеральному штабу) 84 офицеров, из которых 81 приказом Временного правительства армии и флоту о чинах военных от 14 сентября 1917 г. был «переведен» в Генеральный штаб 72 .

* Составлено по: Список Генерального штаба. Исправлен по 3 января (с приложением изменений по 8 февраля 1917 г.). Пг., 1917. С. 1-158; приказы: «высочайшие» по военному ведомству с 9 февраля по 3 марта 1917 г. и Временного правительства о военных чинах сухопутного ведомства с 4 марта по 24 октября 1917 г. Не учтены офицеры Генерального штаба, находившиеся в плену.

Правильность указанной в табл. 11 общей численности корпуса офицеров Генерального штаба - 1494 человека - в целом подтверждается приказом по Главному штабу № 38 от 24 ноября 1917 г., согласно которому общее число лиц, «числящихся по Генеральному штабу или состоящих в списке Генерального штаба», составляло 1459 73 .

Сравним наши итоговые цифры таблицы с данными, приведенными в статье Л. М. Спирина, который пишет, что «к осени 1917 года в старой армии было около 1350 офицеров Генерального штаба, в том числе около 500 генералов, 580 полковников и подполковников, 270 капитанов и приравненных к офицерам Генштаба» 74 . К сожалению, автор не приводит обоснования этих цифр, не объясняет также, что он понимает под категорией «приравненные к офицерам Генштаба» и какова была ее численность. Неубедительной, на наш взгляд, является ссылка Л. М. Спирина на «Список Генерального штаба» (Пг., 1917), так как приведенная в нем численность корпуса офицеров Генерального штаба, как это указано в табл. 11, дана на 8 февраля, а не на осень 1917 г. Нуждается также в корректировке число офицеров, закончивших академические курсы во время мировой войны. «В начале 1918 года,- пишет Л. М. Спирин,- еще около 100 человек закончили курсы академии» 75 . Между тем не «в начале 1918 года», а 23 марта 1918 г. закончили подготовительные курсы 2-й очереди (с «причислением» к Генеральному штабу) 158 человек, из которых 133 человека приказом Всероглавштаба (по «корпусу Генерального штаба») № 18 от 27 июня 1918 г. были «переведены» в Генеральный штаб.

Созданный после Октябрьской революции высший орган военного руководства в лице Наркомвоена в своей деятельности опирался на некоторые органы управления старой армии, и в частности на ГУГШ. 8 мая 1918 г. был создан Всероссийский Главный штаб, в который наряду с ГУГШ вошли Главный штаб, Всероссийская коллегия по организации и управлению РККА, Гл. комиссариат ВУЗ и Управление по ремонтированию армии.

Подавляющее число офицеров ВУГШ служили в Действующей армии. После Октябрьской революции по мере демократизации и демобилизации старой армии, расформирования соединений и штабов и т. д. эта категория практически разделила судьбу всего офицерского корпуса, о чем говорилось выше.

Остановимся на вопросе: каким образом проходило привлечение бывших офицеров Генштаба в Красную Армию на командные, штабные, административные, профессорско-преподавательские и другие должности. Уже 5 марта 1918 г. военный руководитель Высшего Военного Совета М. Д. Бонч-Бруевич направил телеграмму начальнику Генерального штаба Н. М. Потапову с просьбой прислать список бывших офицеров Генерального штаба, «не занятых службой» в Петрограде и «других пунктах, кроме Петрограда» 76 . А в докладной записке о необходимости регистрации бывших кадровых офицеров от 12 апреля 1918 г. он уделил особое внимание выявлению и учету бывших офицеров Генерального штаба, которые были очень нужны при проведении в жизнь военно-окружной реформы, «для предстоящих новых формирований постоянной армии, а также для службы в частях завесы». Однако в настоящее время, как отмечалось в этом документе, «правильный учет этих офицеров не ведется, без чего нельзя соответственно определить запас лиц со специальной подготовкой». Для устранения этого начальнику Генерального штаба было предложено «незамедлительно установить и дальше вести учет всем офицерам Генерального штаба» 77 .

Однако при решении этого вопроса пришлось столкнуться со многими трудностями объективного характера. Во время мировой войны большинство офицеров Генерального штаба находилось на учете в штабе верховного главнокомандующего, откуда данные об изменении их служебного положения поступали в ГУГШ. Эти изменения отмечались в ежегодно издававшемся «Списке Генерального штаба» и до 15(28) декабря 1917 г. объявлялись в приказах армии и флоту или в приказе по Генеральному штабу (с 1(14) января 1918 г.). В связи с общей демобилизацией армии после 18 февраля 1918 г. многие штабы и управления до штаба, верховного главнокомандующего включительно были в спешном, порядке расформированы, а находившиеся в них на должностях Генерального штаба разделились на три основные группы: перешли на службу в Красную Армию (в управления, военно-учебные заведения и т. д.); проживали, оставшись не у дел, в пределах Советской Республики; выехали на Украину, Дон и в Сибирь. Разъехавшись по всей России и получив в большинстве документы об увольнении из армии, эти офицеры не сообщали, как правило, в соответствующие инстанции своих адресов. Кроме того, большинство штабов Западного, Юго-Западного и Румынского фронтов были отрезаны от Центральной России как интервенцией Четверного союза, так и развязанной свергнутыми Октябрьской революцией классами гражданской войной, поэтому сведения из этих штабов поступали в ГУГШ лишь в единичных случаях. В результате в делопроизводстве по службе Генерального штаба, где продолжали вестись списки офицеров Генштаба (как общий по старшинству и по выпускам из Военной академии, так и по различным штабам и управлениям), не представлялось возможным иметь сведения о судьбе всех офицеров Генштаба, находившихся ранее на должностях в Действующей армии, и, следовательно, правильно вести регистрацию и учет генштабистов.

Что же касается привлечения специалистов Генштаба для нужд предстоящих «новых формирований постоянной армии», то основная трудность заключалась в том, что не было разъяснения как в отношении принципов, на которых формировалась новая постоянная армия, так и в отношении условий, при которых будет проходить дальнейшая служба специалистов Генштаба, получающих назначения при новых формированиях. Отсутствие подобных официальных сведений приводило к тому, что бывшие офицеры Генштаба затруднялись «дать свое согласие о взятии их на учет для новых формирований, предпочитая выжидать разъяснения указанных вопросов» 78 .

Предписанием Высшего Военного Совета № 1522 от 14 мая 1918 г. на делопроизводство по службе Генерального штаба Оперативного управления Всероглавштаба была возложена «регистрация во всей стране всех без исключения бывших офицеров Генерального штаба для дальнейшего назначения их на должности, согласно новых штатов» в связи с проведением в жизнь «военно-окружной реформы и новых формирований постоянной армии» 79 .

В разработанных Высшим Военным Советом штатах предусматривались должности, которые должны были замещаться генштабистами. Так, они имелись в центральных военных органах, в частности во Всероглавштабе, куда из ГУГШ вошли четыре управления (Оперативное, Организационное, Военных сообщений и Военно-топографическое), причем только в Организационном управлении была 31 должность, которая должна была замещаться специалистами Генштаба. Должности Генштаба предусматривались также в штатах военно-окружных штабов 80 , в Оперативном отделе Наркомвоена 81 , а также в полевых управлениях: Полевом штабе Реввоенсовета Республики 82 , в штабах полевого управления фронта (25 должностей) и армий, входящих в состав фронта (9-10 должностей) 83 , в штабах стрелковых и кавалерийских дивизий (по 4 должности в дивизии) 84 . Циркулярной телеграммой Наркомвоена № 877 от 23 июля 1918 г. был установлен «наименьший оклад младшей должности Генштаба в штабах и учреждениях военного ведомства в 700 рублей в месяц» 85 . В последующем ставки должны были повышаться сообразно нормам, объявленным в декрете Совнаркома от 27 июня 1918 г.

Постановлением Высшего Военного Совета № 8/8 от 11 июня 1918 г. было предложено «в течение определенного, по возможности короткого, срока всем служившим в Генеральном штабе лицам, не имеющим в настоящее время должностей, зарегистрироваться в Оперативном отделе (в делопроизводстве по службе Генерального штаба) Всероглавштаба»; им следовало предлагать вакансии по мере их открытия, тех, кто отказался от двух предложений, равно как и всех незарегистрировавшихся, отчислять «от службы в Генеральном штабе» 86 .

Во исполнение этого постановления начальник Всероглавштаба в циркулярной телеграмме предложил всем лицам, служившим в Генеральном штабе «до 1-го августа нового стиля сего года», зарегистрироваться по месту жительства в штабах военных округов, управлений, инспекций формирования и в штабах дивизий и отрядов или же непосредственно в делопроизводстве по службе Генерального штаба; делопроизводству по службе следовало подготовить списки всех таких лиц, «состоящих на должностях, и перечень имеющихся вакантных должностей Генерального штаба» 87 . Объявление об этом по ходатайству начальника Генерального штаба II. М. Потапова было опубликовано «во всех газетах, выходящих на территории Российской Республики» 88 . В Оперативном управлении Всероглавштаба была составлена справка, согласно которой на 15 июля 1918 г. всего было зарегистрировано 245 бывших офицеров Генерального штаба (не считая служащих в центральных управлениях и Военной академии) 89 ; из них в новых формированиях уже получили назначение 224 человека, а остальным были сделаны предложения занять соответствующие должности. В то же время было заявлено о необходимости замещения 158 вакантных должностей Генерального штаба (в штабах районов и отрядов «завесы» - 20, в штабах военных округов - 13 и т. д.), т. е. вакантных должностей Генерального штаба было в 7 раз больше, чем кандидатов для их замещения, и с ростом новых формирований число незамещенных должностей неизменно увеличивалось.

Таким образом, несмотря на принимаемые меры по привлечению в Красную Армию специалистов Генштаба, их некомплект во всех штабах и управлениях на 23 июля 1918 г. достигал 50- 90% (табл. 12).

ТАБЛИЦА 12. НЕКОМПЛЕКТ ВОЕННЫХ СПЕЦИАЛИСТОВ - БЫВШИХ ОФИЦЕРОВ ГЕНШТАБА В ШТАБАХ II УПРАВЛЕНИЯХ КРАСНОЙ АРМИИ НА 23 ИЮЛЯ 1918 Г. *

* Составлено по: ЦГАСА. Ф. 11. Оп. 5. Д. 1124. Л. 70.

Недостаток лиц Генштаба объяснялся тем, что в связи с условиями общей демобилизации старой армии и интервенции Четверного союза значительное число бывших офицеров Генштаба и управлений Западного, Юго-Западного и Румынского фронтов оказались на территории Украины, занятой противником, и могли выехать оттуда только одиночным порядком, скрываясь от германских властей, не дававших разрешения на выезд. Так, группа бывших офицеров Генштаба, оставшаяся в Киеве, в начале марта 1918 г. прислала начальнику Генерального штаба заявление, что «все они одиночным порядком прибудут в Россию и вступят в ряды Красной Армии, но просят оказать им материальную помощь на выезд из Киева, где они бедствуют, не имея никаких средств». Начальником Всероглавштаба было высказано мнение, что «является настоятельно необходимым обеспечить возможность переезда в Россию лицам Генерального штаба, оставшимся в областях, занятых противником», и увеличить срок регистрации бывших офицеров Генерального штаба «до 1,5 месяцев со дня опубликования в газетах постановления Высшего Военного Совета от 11 июня 1918 г.». Для оказания материальной помощи на переезд в Россию с территории, занятой противником, запрашивалось разрешение на отпуск лицам Генштаба «аванса в 40- 50 000 руб.» 90 .

С мая по сентябрь 1918 г. в делопроизводство по службе Генерального штаба были присланы 17 списков (с общим числом до 400 человек) 91 с указанием фамилий генштабистов, «сообщавших... о своем желании получить назначение на соответствующие должности при предстоящих новых формированиях постоянной армии» 92 ; в списки были включены также лица, которые окончили Военную академию, но не состояли в корпусе офицеров Генерального штаба. В основном в списках значились генштабисты, которые впоследствии служили в Красной Армии, но были и такие, которые во время гражданской войны занимали высокие должности в белогвардейских армиях: Генштаба генералы В. Г. Болдырев (список № 7), С. Н. Розанов (список № 8), И. П. Сытин (список № 13), Генштаба подполковник В. О. Каппель (список № 4) и др. 93 .

Аттестование всех бывших офицеров Генштаба вначале проходило на общих основаниях в аттестационной комиссии, но 10 июля 1918 г. ее председатель, бывший подполковник А. И. Егоров, уведомил Оперативное управление Всероглавштаба, что комиссия просит представлять на ее рассмотрение лишь кандидатуры лиц Генштаба, намечаемые на должности от командира полка и выше и им соответствующие должности в военных учреждениях, заведениях и т. д. с последующим представлением этих материалов на утверждение Народного комиссариата по военным делам 94 .

21 августа 1918 г. было издано два приказа Наркомвоена: № 721 с объявлением «Правил о назначении на должности Генерального штаба» 95 и № 722 с проектом «Правил о зачислении в распоряжение начальника Всероссийского Главного штаба специалистов Генерального штаба для назначения на должность Генерального штаба в формируемой армии» 96 . В первом приказе говорилось, что в целях равномерного распределения лиц Генштаба по всем штабам и управлениям все военные руководители, начальники штабов и управлений незамедлительно обязаны приступить к постепенному переводу лиц Генштаба с должностей не Генерального штаба и тех, которые могут замещаться этими лицами, на должности, подлежащие согласно штатам обязательному замещению лицами Генштаба. Назначения, перемещения и увольнения лиц Генштаба должны были происходить «только с согласия и ведома» начальника Всероглавштаба.

«Правила о зачислении» предусматривали учреждение резерва в 50 человек «для обеспечения штабов и управлений формируемой армии необходимым контингентом специалистов Генерального штаба». Во время нахождения в резерве специалисты Генштаба могли привлекаться для выполнения различных поручений и назначений, требующих их знаний и опыта. Так, они участвовали в работах русско-германской пограничной комиссии в Пскове, в мирных переговорах с Финляндией в Берлине; получали назначения на должности во вновь формируемый штаб главнокомандующего Чехословацким фронтом, в штабы руководителей полевых рекогносцировок в районе Москвы, районов и отрядов, различные межведомственные комиссии и т. д. 97 Создание резерва специалистов Генштаба имело важное значение, так как институт лиц, состоявших в распоряжении начальника Генерального штаба, был намечен к упразднению 1 июня 1918 г. и все они подлежали с того же числа увольнению от службы.

Особо следует остановиться на «причислении» к Генеральному штабу и «переводе» в него командиров Красной Армии. Впервые после Октябрьской революции в Генеральный штаб 27 июня 1918 г. были «переведены», как отмечалось выше, 133 бывших офицера. Приказом Реввоенсовета Республики № 1944 от 19 ноября 1919 г. 98 слушатели бывшей Николаевской военной академии, занимавшие «в полевых войсковых штабах Действующей (Красной,- А. К.) армии ответственные должности Генерального штаба», которые по свидетельству соответствующих штабов фронтов или отдельных армий были признаны «вполне соответствующими для службы в Генеральном штабе, отличились в боях, а равно имеют особые служебные заслуги», могли быть допущены «к причислению к Генеральному штабу». Всего к Генеральному штабу 1919-1920 гг. были «причислены» 23 командира Красной Армии 99 , в том числе 19 военных специалистов. Так, в представлении Реввоенсовета 13-й армии № 93 от 8 декабря 1919 г. на «причисление» к Генеральному штабу командующего армией бывшего штабс-ротмистра А. И. Геккера было сказано, что в течение всей гражданской войны он занимал «ответственные командные посты» на театре военных действий, «блестяще командуя» 13-й дивизией, а затем 13-й армией 100 . Из указанных 23 командиров 10 человек были «переведены» в Генеральный штаб (табл. 13). Так, в представлении Реввоенсовета Республики (№ 10361/К от 31 декабря 1920 г.) на «перевод» в Генеральный штаб командующего Южным фронтом М. В. Фрунзе-Михайлова говорилось, что он, «последовательно исполняя должности командующего войсками Четвертой армии, Южной группы Восточного фронта, Восточного, Туркестанского и Южного фронтов, блестяще выказал на деле свои крупные природные военные способности» 101 . В представлении Реввоенсовета Республики (№ 10363/К от 31 декабря 1920 г.) на «перевод» в Генеральный штаб бывшего подполковника А. И. Егорова указывалось, что он вступил на должность командующего Южным фронтом в трудное время, когда «наши войска под ударами Деникина отходили к северу и оставили город Орел», под его руководством войска фронта «перешли в решительное наступление, которое привело Красную Армию к берегам Черного и Азовского морей», он «смело задуманным и умело исполненным маневром нанес жестокое поражение» буржуазно-помещичьей Польше (что дало «Советской России весьма основательные стратегические результаты»), а затем Петлюре, «принудив последнего оставить Галицию» 102 .

ТАБЛИЦА 13. КОМАНДИРЫ КРАСНОЙ АРМИИ, «ПЕРЕВЕДЕННЫЕ» В ГЕНЕРАЛЬНЫЙ ШТАБ ЗА ОСОБЫЕ ЗАСЛУГИ В ГОДЫ ГРАЖДАНСКОЙ ВОЙНЫ *

* Составлено по: Список лиц с высшим общим военным образованием, состоящих на службе в РККА. Составлен по данным к 1 марта 1923 г. Б. м., 1923.

Широкое привлечение в Красную Армию бывших офицеров Генштаба вызвало необходимость как-то отличать их от других военных специалистов - негенштабистов или имевших высшее военное, но специальное образование. В русской армии офицеры Генштаба перед чином добавляли слова «Генерального штаба» (например, «начальник штаба дивизии Генерального штаба полковник И. И. Петров»), После упразднения декретом Совнаркома от 16(29) декабря 1917 г. чинов в Красной Армии продолжал существовать в несколько преобразованном виде «корпус Генерального штаба», а относящихся к нему бывших офицеров Генштаба стали именовать «лицами Генерального штаба» (или «специалистами Генштаба»), Они получили право после своей должности добавлять слово «Генерального штаба» (или «Генштаба»), например, «начальник штаба дивизии Генерального штаба (Генштаба) И. И. Петров». Но в отличие от старой русской армии в Красной Армии к «лицам Генерального штаба» были отнесены не только бывшие офицеры Генштаба, но и все бывшие офицеры, когда-либо окончившие два или три курса Военной академии.

Остановившись коротко на особенностях привлечения в Красную Армию бывших офицеров Генштаба, рассмотрим вопрос об их численности в Красной Армии, а также соотношении с офицерами Генштаба в белогвардейских, буржуазно-националистических и других антисоветских армиях.

Впервые этот вопрос был поднят упоминавшимся выше А. А. Зайцовым 103 , который писал, что «широкое распространение получило мнение о массовом переходе на сторону большевиков офицеров нашего Генерального штаба. Мнение это, однако, мало отвечает фактическому положению дела. Несомненно, что часть нашего Генерального штаба приняла участие в строительстве Красной Армии и этим оказала большевикам большую услугу. Однако от этого до массового перехода на сторону красных еще далеко. Цифры говорят другое» 104 . Для доказательства подобной точки зрения автор в качестве исходной цифры берет численность корпуса офицеров Генерального штаба на 1913 г. 105 . При этом он допускает первую неточность, называя «Список Генерального штаба» на 1913 г. последним довоенным официальным списком 106 , что приводит его к ошибке в численности офицеров Генштаба накануне первой мировой войны - 1396 человек вместо 1135. Бездоказательно считая, что число офицеров, переведенных в Генеральный штаб за время войны, соответствовало числу погибших на фронте и во время революции «от руки большевиков», автор берет эту цифру- 1396 человек - за исходную ко времени начала, как он пишет, «формирования Красной Армии». После этого, исключая из «Списка Генерального штаба», изданного Организационным управлением Всероглавштаба на 7 августа 1920 г., специалистов Генштаба Красной Армии, окончивших ускоренный курс Военной академии во время войны и переведенных в Генеральный штаб в 1917-1918 гг., Зайцов делает вывод, что «из числа 1396 офицеров нашего Генерального штаба в Красной Армии состояло лишь 283 офицера, или 20,3% общего состава нашего Генерального штаба... Итак, легенда о переходе главной массы офицеров Генерального штаба в Красную Армию не отвечает действительности» 107 .

В своих расчетах автор допускает по меньшей мере четыре серьезные ошибки: во-первых, он не проанализировал изменения, которые произошли в корпусе офицеров Генерального штаба за 1917 г., и ошибочно считает его численность к концу этого года в 1396 человек, в то время как она на 25 октября 1917 г. составляла 1494 человека; во-вторых, как и при определении общего числа военных специалистов в Красной Армии, автор не учитывает значительный процент бывших офицеров Генштаба, которые эмигрировали и не участвовали в гражданской войне, «растворились» в среде гражданского населения, пропали без вести и т. д.; в-третьих, он неправомерно исключает из «Списка» молодых специалистов Генштаба, многие из которых, кстати сказать, оказались в белых и других армиях, и, наконец, в-четвертых, не учитывает значительное число специалистов Генштаба, служивших в Красной Армии с 1918 г., но в силу разных причин не внесенных в «Списки Генерального штаба», которые были изданы Всероглавштабом в 1919-1920 гг.

Первым откликнулся на выступление Зайцова бывший профессор Военной академии генерал А. К. Ванов, который опубликовал в 1932 г. статью под названием «Генеральный штаб во время гражданской войны» 108 . В отличие от Зайцова Баиов за исходные данные взял «Список Генерального штаба» на февраль 1917 г., численность же специалистов Генштаба в Красной Армии - из «Списка Генерального штаба», изданного Организационным управлением Всероглавштаба на 15 июля 1919 г., в котором содержится 418 фамилий. Исключив из этого числа 98 человек, т. е. не состоявших в корпусе офицеров Генерального штаба, а также окончивших ускоренный курс и «переведенных» в Генеральный штаб в 1917 и 1918 гг., как «неслужнвших в Генеральном штабе императорской армии», Баиов приходит к выводу, что в Красной Армии «вольно или невольно» осталось «всего 319 человек (21%)» от общей численности Генерального штаба, которую он принимает ко времени организации Красной Армии «несколько менее 1517, а именно, вероятно, около 1500». Хотя данные, которых придерживается Баиов, по сравнению с данными Зайцова более правильные, но и он, по существу, повторил те же ошибки (но в несколько ином варианте), что и Зайцов.

В советской историографии вопрос о численности военных специалистов-генштабистов в Красной Армии впервые был поднят Л. М. Спириным 109 , который привел архивные данные по этому вопросу к лету 1918 г., на 30 нюня и к осени 1918 г.- 98, 232 и 526 человек соответственно, а также данные, взятые из «Списков Генерального штаба», изданных Организационным управлением Всероглавштаба, о численности специалистов Генштаба к 15 июля 1919 г. (417 человек) 110 и на 7 августа 1920 г. (407 человек).

Сделаем попытку предложить свою точку зрения по этому вопросу. Для этого, взяв за основу последний изданный в Красной Армии «Список Генерального штаба», составленный по сведениям, имевшимся в Организационном управлении Всероссийского Главного штаба к 7 августа 1920 г., в котором помещено 407 фамилий, определим численность «лиц Генштаба» в корпусе Генерального штаба РККА к концу гражданской войны по следующей схеме:

1. Исключим из этого «Списка» 21 человека, которые не состояли в бывшем корпусе офицеров Генерального штаба 111 .

2. Добавим 129 человек, которые не были включены в «Список» на 7 августа 1920 г., но значились в «Списке» на 15 июля 1919 г. (70 человек) и в «Дополнительном списке Генерального штаба», составленном по сведениям бывшего Народного комиссариата по военным делам Украинской Советской Социалистической Республики к 1 сентября 1919 г. (59 человек). В «Дополнительном списке» всего помещено 70 «лиц Генштаба» (11 из них включены в «Список» на 7 августа 1920 г.), которые приказом Наркомвоена Украины № 174 от 26 марта 1919 г. были призваны на военную службу «для укомплектования штабов и военных учреждений лицами со специальной высшей военной подготовкой» 112 , их этих 70 человек продолжали службу в Красной Армии 14 113 , ушли в деникинскую и другие армии - 9, пропали без вести - 47 114 .

3. Добавим военных специалистов - «лиц Генштаба» (124 человека), которые в период с ноября 1917 по декабрь 1920 г. сотрудничали с Советской властью (в частности, М. Д. Бонч-Бруевич, С. И. Одинцов, Й. Г. Пехливанов, Н. М. Потапов, М. С. Свечников и др.) и служили в Красной Армии, но по различным причинам не были включены ни в один из трех вышеуказанных «Списков».

Итак, в корпусе Генерального штаба РККА в 1918-1920 гг. всего служили 639 «лиц Генштаба», в том числе 252 генерала, 239 штаб-офицеров, 148 обер-офицеров.

Для того чтобы подсчитать, какой процент составляет 639 от общей численности генштабистов, следует сначала определить, из чего она слагалась. Как отмечалось выше, на 25 октября в корпусе офицеров Генерального штаба состояло 1494 человека; 133 бывших кадровых офицера, окончивших старший класс 2-й очереди ускоренных курсов Военной академии были переведены в Генеральный штаб приказом Всероглавштаба. Наконец, 305 человек окончили ускоренные курсы Военной академии в Сибири (с 9 сентября 1918 г. она называлась Всероссийской академией Генерального штаба). Из этого числа 217 были переведены в Генеральный штаб в ноябре 1918 г. 115 , а 88 - в мае 1919 г. 116

Таким образом, к концу гражданской войны генштабистов всего было 1932, из них 33% (639 человек) служили в Красной Армии, т. е. значительно более, чем считали А. А. Зайцов и А. К. Баиов.

Однако при подсчете численности генштабистов в Красной Армии следует иметь в виду, что не все указанные выше 639 человек честно служили Советской власти: некоторые из них перешли на сторону белых, участвовали в контрреволюционных организациях и т. д.

Но 475 военных специалистов-генштабистов, как подсчитано автором на основе архивных материалов ЦГВИА и ЦГАСА (послужных списков, учетных карточек и т. д.), честно служили Советской власти на различных командных, штабных, административных и преподавательских должностях, в том числе и на высших командных должностях в звене фронт-армия-дивизия в Действующей Красной Армии (см. прил. 4).

К сожалению, мы не располагаем боевыми расписаниями белогвардейских и других антисоветских армий. Однако изучение судеб бывших офицеров Генштаба, в том числе и молодых генштабистов, окончивших ускоренные курсы Военной академии и переведенных в Генеральный штаб в 1918-1919 гг., все же позволяет высказать по этому вопросу некоторые соображения. Так, по нашему мнению, в белых и других армиях служили 750 генштабистов, из них свыше 700, примерно поровну, в деникинской и колчаковской армиях, причем в первой из них служили преимущественно генштабисты, состоявшие в корпусе офицеров Генерального штаба, а в колчаковской - семь восьмых составляли офицеры ускоренных выпусков из Военной академии, «переведенные» в Генеральный штаб в 1918-1919 гг. Эмигрировали (причем среди них могли быть и участники белого движения) 225 человек, наконец, судьбу 275 генштабистов установить не удалось.

Таким образом, в период гражданской войны в Красной Армии был корпус Генерального штаба РККА, а входившие в него «лица Генштаба» представляли наиболее ценную часть военных специалистов, привлечению которых Коммунистическая партия и Советское правительство уделяли особое внимание. Учреждение же «корпуса Генерального штаба РККА» позволило Высшему Военному Совету в несколько преобразованном виде (с учетом новых условий в армии) воссоздать и «службу Генерального штаба»: начиная с «завес», которые послужили основой для создания фронтов, затем в сформированных армиях и дивизиях, а также в центральных управлениях, учреждениях и военно-учебных заведениях и т. д. согласно штатам были предусмотрены должности, которые должны были замещаться только «лицами Генштаба». Поэтому позволим себе не согласиться с мнением военного специалиста, бывшего офицера Генерального штаба, впоследствии Маршала Советского Союза Б. М. Шапошникова, что после Октябрьской революции Генеральный штаб русской армии «сошел в могилу» 117 . Правда, в силу ряда обстоятельств, рассмотрение которых выходит за рамки монографии, 5 августа 1921 г. Академия Генерального штаба РККА была переименована в Военную академию РККА (в 1925 г. ей было присвоено имя М. В. Фрунзе) 118 , а затем приказом Реввоенсовета Республики № 1904 от 10 августа 1922 г. упразднено все, что было связано с понятием «Генеральный штаб». Так, был отменен приказ Реввоенсовета Республики № 1944 1919 г. о порядке «причисления» командиров РККА к Генеральному штабу; в положениях и штатах упразднено наименование «лица Генштаба» для окончивших бывшую Николаевскую военную академию (Академию Генерального штаба) и Военную академию РККА и заменено наименованием «лица с высшим общим военным образованием»; вместо «Списков Генерального штаба», издававшихся Организационным управлением Всероглавштаба в 1919-1920 гг., Отделом по командному составу Штаба РККА в 1923 г. был опубликован «Список лиц с высшим общим военным образованием, состоящих на службе в Рабоче-Крестьянской Красной Армии (по данным на 1 марта 1923 г.)»; из штата Оперативного управления Штаба РККА было исключено отделение по службе Генерального штаба, которое ведало учетом, прохождением службы и т. д. «лиц Генштаба»; приказом Реввоенсовета Республики № 2256 от 26 сентября 1922 г. была отменена особая форма одежды для «лиц Генштаба», учрежденная приказом Реввоенсовета Республики № 322 от 31 января 1922 г., и им присваивалась форма той части, в которой они проходили службу.

Однако через 13 лет, 22 сентября 1935 г., Штаб РККА был переименован в Генеральный штаб РККА, начальником которого был назначен бывший военный специалист, Маршал Советского Союза А. И. Егоров 119 , а 11 апреля 1936 г. на базе оперативного факультета Военной академии имени М. В. Фрунзе была воссоздана Академия Генерального штаба РККА, во главе которой был поставлен бывший военный специалист комдив Д. А. Кучинский 120 . Таким образом, Генеральный штаб РККА, как высший орган военного управления, и Академия Генерального штаба РККА - военно-учебное заведение, предназначенное для подготовки кадров для Красной Армии высшей квалификации, в том числе и для службы в Генеральном штабе, снова заняли почетное место в Вооруженных Силах СССР.

• Дата формирования:
• Дислокация:
• Входил в:

История

Корпусом офицеров генерального штаба управляет канцелярия генерал-квартирмейстера, которая в 1832 году была переименована в "департамент генерального штаба", как один из департаментов военного министерства. Тогда же на департамент генерального штаба кроме административных функций по руководству корпусом офицеров генерального штаба были возложены обязанности по учету общего расположения, расквартирования, действий сухопутных войск, руководство Императорской военной академией, геодезическими съемками и всей картографией.

По штату 1832 года в составе корпуса офицеров генерального штаба числилось:

Генералов гвардейского генерального штаба и генерального штаба -17, полковников гвардейского генерального штаба -2, полковников генерального штаба -30, подполковников генерального штаба -48, капитанов гвардейского генерального штаба -4, капитанов генерального штаба -54, штабс-капитанов генерального штаба -60, поручиков гвардейского генерального штаба -6, поручиков генерального штаба -68, подпоручиков гвардейского генерального штаба -4. офицеры гвардейского генерального штаба это просто либо гвардейские офицеры, которых перевели на штабную службу, либо офицеры генерального штаба, которым за их боевые отличия были даны гвардейские права.

Никакого отдельного гвардейского генерального штаба не существовало.

Корпус офицеров Генерального штаба как особая замкнутая корпорация внутри русского офицерского корпуса окончательно оформился в 90‑х гг. XIX в. К началу ХХ в. престиж офицера Генерального штаба значительно возрос. Офицеры Генштаба, представляя элиту русской армии, были кандидатами на высшие командные и штабные должности. Поэтому строевые офицеры к генштабистам относились плохо и, завидуя их быстрому карьерному росту, придумали для них презрительную кличку – «момент». Генштабисты платили строевикам той же монетой и сами свысока смотрели на тех, кто не учился в , считая их неудачниками и людьми, несведущими в военной науке.

Годы учебы в Николаевской академии Генерального штаба были серьезным испытанием для слушателей, учебный курс был достаточно труден, а программа, по мнению многих выпускников, перегружена. В чем‑то такой подход являлся оправданным, ведь от полученных слушателями навыков зависели жизни людей и исход боевых действий. Основной курс обучения в академии был разделен на два годичных класса (младший и старший) и состоял как из теоретических, так и из практических занятий. Главными предметами являлись тактика, стратегия, военная администрация, военная история, военная статистика, геодезия, вспомогательными – русский язык, сведения по части артиллерийской и инженерной, политическая история, международное право, иностранные языки. Что касается иностранных языков, то изучение как минимум одного из них являлось обязательным, два других языка можно было изучать по желанию. Между слушателями академии существовала острая конкуренция, связанная с рейтинговой системой оценок при выпуске.

Отбор кандидатов в Генеральный штаб был многоступенчатым и практически исключал доступ туда случайных людей. Достаточно отметить, что в процессе обучения от академии в начале ХХ в. отчислялось не менее 40 % зачисленных в младший класс офицеров. В то же время успех или неудача в академии много значили в карьере и жизни офицера, предопределяли всю дальнейшую службу офицера, круто меняли характер человека и его жизненные установки.

Обучение в академии одного офицера обходилось государству в 40 000 руб. Оценки за сдачу предметов выставлялись по двенадцатибалльной шкале: «отлично» – 12 баллов, «весьма хорошо» – 10–12 баллов, «хорошо» – 8–9 баллов, «удовлетворительно» – 6–7 баллов, «посредственно» – 4–5 баллов, «слабо» – 1–3 балла. Летом слушатели участвовали в съемках и практических занятиях по тактике. Офицеры, получившие по окончании старшего класса в среднем не менее 10 баллов и не имевшие неудовлетворительных оценок, считались окончившими курс по первому разряду и зачислялись на дополнительный курс. Те, кто получил менее 10 баллов, считались окончившими академию по второму разряду и отчислялись в свои части. Такие офицеры, «не попавшие в Генеральный штаб, быть может, благодаря только нехватке какой‑нибудь маленькой дроби в выпускном балле, возвращались в строй с подавленной психикой, с печатью неудачника в глазах строевых офицеров и с совершенно туманными перспективами будущего»

Должности, которые должны были комплектоваться генералами генерального штаба:

• военный министр,
• генерал-квартирмейстер Главного Штаба,
• директор военно-топографического бюро Главного Штаба,
• начальник отделения ученого комитета Главного Штаба,
• пять генералов для особенных поручений при Главном Штабе,
• два генерала при государственных съемках,
• обер-квартирмейстер гв.корпуса (к этому времени все гв. полки сведены в гв.дивизии, а те в гв.корпус),
• генерал-квартирмейстер при главной квартире армии,
• обер-квартирмейстер Кавказского армейского корпуса,
• обер-квартирмейстер отдельного корпуса внутренней стражи,
• обер-квартирмейстер при военных поселениях.

Кроме того, на время пребывания в должности причислялись к генеральному штабу:

• директор академии,
• начальники главных штабов армий,
• начальники штабов корпусов.

Офицеры генерального штаба и гвардейского генерального штаба назначались на различные должности в штабах армий, корпусов и дивизий. Перечень таких должностей весьма велик и в рамках данной статьи привести его невозможно. Эти должности должны были укомплектовываться выпускниками академии. Поэтому Главный штаб каждый год устанавливал количество слушателей, принимаемых на первый курс академии, исходя из того, сколько может понадобиться офицеров генерального штаба через три года (срок обучения в академии), с учетом потенциальных войн.

В военное время должности, которые должны были быть занимаемы генералами и офицерами генерального штаба: В штабе армии:

• генерал-квартирмейстер,
• три старших адъютанта
• четыре штаб-офицера для поручений,
• четыре обер-офицера для поручений.

В штабе пехотного корпуса:

• обер-квартирмейстер,
• два старших адъютанта,
• один штаб-офицер для поручений,
• два обер-офицера для поручений.

В штабе резервного корпуса:

• обер-квартирмейстер,
• обер-офицер для поручений.

В штабе пехотной и ли кавалерийской дивизии:

• дивизионный квартирмейстер,
• обер-офицер для поручений.

К наименованию чина офицеров после причисления к Генеральному штабу добавлялось наименование последнего, например: «Генерального Штаба капитан», которое сохранялось и при повышении в чинах, на всё время состояния в списках Генерального штаба.

Командиры

Офицеры причисленные к Корпусу офицеров генерального штаба

Источники

Даты поступления на службу, место службы и старшинство; с 1883 по 1914 г. - год рождения, вероисповедание, образование, награды, занимаемые должности, семейное положение. Списки составлены по чинам. Указ.: имен (с 1871 г.).

Пруссак В. К. К материалам по истории русского Генерального штаба. Боевые награды чинам свиты е. и. в. по квартирмейстерской части и чинам Генерального штаба по высочайшим приказам 1796-1901 гг. Спб., 1902. 110 с.

Список лиц, окончивших в 1834-1896 гг. курс Имп. военной академии и Николаевской академии Генерального штаба, награжденных орденом Георгия и золотым оружием.